| |
Духовенство православное
- ведет свое начало с Крещения Руси. До этого времени представители православного духовенства являлись на Руси как отдельные личности, о деятельности которых в истории не имеется подробных сведений. Так, известно, что в Киеве до принятия христианства Владимиром существовала церковь Св. Илии, а следовательно, было и духовенство; один из священников, Григорий, сопровождал вел. кн. Ольгу в Царьград. Первое положение духовенства являлось особенно привилегированным и почетным. Та высокая задача, которую предстояло выполнить духовенству, — обращение языческого народа в христианский, и не с внешней только стороны, но и с нравственной, невольно заставляла всех, начиная с князя и кончая простолюдином, относиться к духовенству с исключительным вниманием. В это время духовенство, конечно, не представляет собою замкнутого сословия, так как в его состав могли свободно входить и члены разных классов тогдашнего русского общества. При Владимире же оно являлось смешанным, так как среди взятых им из Корсуня священников были и греки, пришедшие с царевной Анной из Константинополя. Затем ряды этих священников были пополнены отчасти прибывшими болгарами, отчасти — новопоставленными русскими. Ярослав, чтобы иметь всегда кандидатов на священнические места, производил даже особые наборы детей из всех сословий. Но если духовенство в этот первоначальный период своего существования не являлось сословием, то было, несомненно, отдельным и привилегированным классом. Наподобие Византии, и у нас устанавливается разделение его на черное и белое. Монашество в Древней Руси пользовалось исключительным уважением. В монастыри шли не только из простого народа, но и богатые и знатные люди. Князья покровительствовали монастырям, освобождая их от всяких податей и награждая привилегиями. Монастырские доходы шли не только на содержание братии, но и на дела благотворительности. Самым распространенным типом монастырей того времени является община, образованная на началах общежития, по образцу византийского Студийского монастыря, устав которого первым ввел Феодосий Печерский в Киево-Печерской лавре. Монастыри же давали и первых иерархов. Только митрополит — глава духовенства — первоначально избирается и назначается из Греции. Лишь с XII в. стало приниматься в Греции в расчет согласие вел. князя на принятие ставленника. Но епископы избираются уже из русских монахов при участии митрополита, епископов, вел. князя и отчасти народа. Выборное начало епископа при участии народа в широких размерах применялось в Новгороде, где епископ избирался на вече. Для управления епархиями епископы располагали светскими и духовными чиновниками. Они и судили дворянство, и собирали подати с него и с мирян. Митрополит и епископы были самыми образованными людьми своего времени. Поэтому они принимали в общественно-государственной жизни самое активное участие и мнение их являлось особенно ценным. Заседали в княжеской думе, мирили князей, ходатайствовали за опальных и т.д. Материальное положение высшего духовенства было очень хорошо. Св. Владимир назначил на его содержание десятину своих доходов, которая впоследствии заменилась податью с мирян. Митрополиты и епископы пользовались доходами с кафедральных церквей, платой за требы, весчими пошлинами с торговых мер и весов, ежегодными податями с духовенства и отчасти мирян (за благословение браков) и т.д. Кроме того, большие суммы получались от доброхотных жертвований и доходов с недвижимых имений. От повинностей и налогов высшее духовенство было свободно. Наоборот, низшее духовенство и по образованию стояло очень низко, и в материальном отношении было совершенно не обеспечено. Было очень много малограмотных, а часто и совершенно неграмотных священников, которые служили по памяти. Сравнительно с сельским духовенством городское было образованнее, но и оно оставляло желать очень многого. Отчасти в отношении малограмотности низшего духовенства, кроме отсутствия надлежащего числа подготовительных школ, сыграл роль и способ поставления на священнические места кандидатов. Вначале священники избирались только князем, а затем, с увеличением числа приходов, выбор производился приходской общиной и, наконец, помещиками-вотчинниками. При таком замещении мест часто наблюдались отступление от церковных правил, несоблюдение требований канонов и даже злоупотребления. Средства содержания низшего белого духовенства состояли главным образом из плат за требы и из сборов с мирян — т.н. «славы», — которые производились на Пасху, Рождество и в Петровки. Лучше было обеспечено духовенство княжеских церквей. Причт церковный в это время состоял из священника, дьякона, дьячка и пономаря. Дьяконы были не при всякой церкви, дьячки или определялись к известной церкви, или же были перехожими. Низшая служебная должность в причте был пономарь. Иногда пономари назывались свещегасами или свещеносами. Благодаря заботам князей, начиная с Владимира, недостатка в священно-церковно-служителях не было. Более того, уже при Ярославе I ощущалось их перепроизводство, так как священников оказалось более, нежели церквей, и некоторые сельские церкви имели даже нескольких священников. В это время уже начинают встречаться и бесприходные священники. С самого появления духовенства на Руси не только оно, но и все лица, подведомственные церкви, как-то: просвирня, паломник, прощенник и призреваемые в церковных больницах и богадельнях — стояли вне зависимости от светского суда и подсудны были духовному суду. Кроме того, церковный суд ведал делами мирян: 1) по преступлениям против религии (ереси, языческие обряды, святотатство и т.д.; 2) по преступлениям против семейных прав (вступление в брак в запрещенных степенях родства и свойства, прелюбодеяние, истязание детей родителями и т.д.); 3) по некоторым гражданским делам (спор между супругами об имении, дела о наследстве). Эти основные начала церковного суда изложены в уставе, приписываемом Ярославу Мудрому. В некоторых же епархиях существовали церковные суды еще с большей компетенцией, причем увеличивался состав лиц, подведомственных суду церкви, и суживалась область применения гражданского суда. Таков, напр., церковный устав Всеволода Мстиславича Новгородского (1137). Нашествие монголов, губительно отразившееся на всех сторонах общественной и государственной жизни России, не имело особенного влияния на развитие церковной ее жизни и, следовательно, на положение духовенства, так как монголы отличались уважением к чужой религии и некоторые из ханов не утратили своей религиозной терпимости, даже приняв магометанство, которое проповедует ненависть к христианам. Духовенство не платило дани монголам; церковные земли, люди, книги и вещи были объявлены неприкосновенными; за хулу на Православную Церковь полагалась смертная казнь. Хан Узбек расширил эти права духовенства, а именно: по всем делам, включая сюда и уголовные, церковные люди отвечали только перед судом митрополита. Поэтому развитие церковной жизни в монгольский период шло своим путем. С внешней стороны оно обнаружилось в ряде таких важных церковных событий, как перенесение митрополии из Киева сперва во Владимир, а затем в Москву, освобождение Русской Церкви от подчинения Константинопольскому патриарху, образование на юге отдельной киевской митрополии. С внутренней — в окончательной организации формы жизни духовенства. Так, в этот период в жизни черного духовенства наряду с общежительными монастырями слагается новый своеобразный тип монастырей, началом для которого послужила склонность русского народа к отшельничеству. Монастыри этого типа состояли из нескольких монахов (не более десяти) и привились особенно на Севере. Средства монастырей продолжали увеличиваться благодаря обильным пожертвованиям и жалованным княжеским грамотам, предоставлявшим монастырям разные льготы. Вместе с тем монастыри по-прежнему были свободны от всяких повинностей в пользу государства. Количество монастырских угодий настолько увеличилось, что правительство начало подумывать об ограничении дальнейшего расширения монастырской земельной собственности. Но увеличение материального благосостояния монастырей вредно отразилось на нравственной стороне монастырской жизни. Падает дисциплина, многие монахи живут в частных домах. В монастырь идут, как в прибежище и избавление от государственных повинностей, чтобы избежать тягла и службы государству. Для поднятия пошатнувшегося значения монастырей в XVI в. принимается ряд мер. Новгородский архиеп. Макарий с 1528 вводит в монастырях своей епархии общежительные уставы. Стоглавый Собор запрещает монахам иметь собственное хозяйство и требует от них, чтобы они жили в монастырях. В жизни белого духовенства в продолжение монгольской эпохи сохраняется и крепнет выборное начало, которое дважды подтверждено как закон — на Виленском (1509) и Стоглавом (1551) Соборах. Однако выборное начало имело то неудобство, что влекло за собой много злоупотреблений. Мало того что по выбору прихожан на священнические места поступали лица малограмотные и незнакомые со Священным Писанием, часто случалось, что в священники попадали лица невысокой нравственности или не удовлетворяющие каноническим требованиям — двоеженцы, троеженцы, находящиеся под запрещением, и т.д. С другой стороны, выборное же начало создавало трения между приходом и архиереем, который часто не мог дать своего благословения на выбор приходом священника. Наконец, выборное же начало лишало пастыря в трудных случаях нужного авторитета и настойчивости, так как ставило его в зависимое положение от прихожан. Последние, если им чем-нибудь священник не угодил, отбирали у него церковные ключи и прогоняли его от себя. Благодаря такой системе определения священников на места, вне зависимости от числа приходов и данной потребности в священнослужителях, создавался и рос контингент безместных священников. Безместное духовенство вело почти бродячую жизнь и не могло быть в силу своей неоседлости подчинено какому-либо контролю и надзору. В Москве из бесприходных священников образовались «крестцовые» попы, которые стояли на перекрестках улиц и предлагали желающим отслужить, совершить требу. Жизнь безместного духовенства не отличалась высокою нравственностью и являлась поэтому соблазном для народа. Это зло настолько распространилось и увеличилось в монгольскую эпоху, что власти, и светские, и духовные, сочли необходимым принять для его искоренения ряд мер. Так, в н. XVI в. было ограничено право выбора священников мирянами. Виленский Собор определил для выбора священника приходом или т.н. патроном трехмесячный срок, по истечении которого право назначения священника предоставляется епископу. Это был первый шаг к ограничению. Затем митр. Иосиф II в своей грамоте к виленским гражданам расширил право епископского выбора и назначения кандидатов на священнические места на тот случай, когда по усмотрению епископа избранный приходом кандидат оказался бы недостойным священнического места. Во всяком случае избранный приходом кандидат на занятие места должен был получить благословение епископа. Наконец, три Собора — Владимирский (1274), Виленский (1509) и Стоглавый (1551) — выработали ряд мер к тому, чтобы преградить доступ к занятию священнических мест лицам порочной жизни, малограмотным и несведущим. Согласно постановлениям этих Соборов, епископ производит испытание, или «обыск», кандидату на священническое место в присутствии его духовного отца, духовных лиц и мирян. «Обыск» обнимает прошлую и настоящую жизнь испытуемого лица, касается его нравственных качеств, знания церковных служб, его склонности к пастырской деятельности и т.п. Попавшие же в клир обманным путем подвергались запрещению в служении. Затем особое внимание было обращено на вдовое духовенство, которое своей предосудительной жизнью производило большой соблазн в народе. После ряда частных мер, направленных к упорядочению жизни вдового духовенства и не давших осязательных результатов, на Московском Соборе 1503 было постановлено воспретить вдовым священникам служение вообще, разрешив только достойнейшим из них исполнение должностей чтецов и певцов. Это постановление было еще раз подтверждено на Стоглавом Соборе, причем священнослужение вдовому священнику разрешалось лишь по принятии им монашества. Что касается вообще кандидатов на священнические места, то к ним тоже применяются известные требования в семейном отношении. Постановлением Владимирского Собора определено, что ищущий себе место в клире должен быть или девственным, или женатым на деве. Даже причетники, согласно постановлению Стоглавого Собора, должны были быть единобрачными, а для кандидаток в просвирни даже определялся возраст, с которого они могли наниматься для печения просфор, а именно 40 — 50 лет. Для упорядочения жизни духовенства и поднятия в народе его авторитета был применен еще ряд других мер. При избрании в члены причта епископам запрещено было брать мзду для себя или подарки для свиты. Самое постановление должно совершаться всенародно в храме, в присутствии тех свидетелей, которые участвовали в производстве «обыска» ставленнику. Не позволялось посвящать в клир неизвестных лиц или лиц, перешедших из чужой епархии и не имеющих отпускных грамот. Наконец, строго было запрещено поставлять рабов. Однако на практике не все эти меры можно было осуществить вполне, а потому нестроение в церковной жизни продолжалось. Так, не всегда было возможно выполнить требования об образовании и начитанности священников, по Стоглавому Собору — «искусных и грамоте гораздых, Священное Писание вконец ведующих и могущих строить все пастырское», потому что почти не было школ, где бы кандидаты на священническое место могли изучать грамоту, церковное пение и «налойное чтение». Точно так же нельзя было сразу уничтожить явления безместных священников, «крестцовых попов» и т.д. Материальное положение низшего духовенства продолжает оставаться весьма незавидным. Новых источников дохода по сравнению с домонгольским периодом не прибавилось, а расходы как в пользу государства, так и в пользу высших духовных властей увеличились в невероятной степени. В пользу государства оно, несмотря на свое привилегированное положение, которое было признано и монголами, вносило все подати, падавшие на т. н. «черные» земли, участвовало в расходах на ратное дело, на городское строительство. С другой стороны, оставаясь тяглым по отношению к архиерею, оно должно было нести на себе бремя расходов на содержание архиерейского двора, которое тоже с течением времени возрастало, так как епископы в своей жизни подражали митрополиту, а двор митрополита по роскоши был похож на двор удельных князей. Тяжесть всех сборов на архиерейский двор увеличилась еще от злоупотреблений, которые допускали при взимании их светские архиерейские чиновники. На этой почве часто происходили насилия, побоища и бунты. Так, напр., в 1435 во Пскове духовенство вместе с народом поколотило владычных людей. Во избежание вымогательств архиерейских сборщиков причты испрашивали у архиереев и князей жалованные грамоты, предоставлявшие им возможность непосредственных сношений с епископом. Особое положение занимало духовенство во Пскове. Здесь благодаря тому, что епархия не имела архиерея, а управлялась его наместником, оно имело большое влияние на земские дела, во главе которых стоял Собор священников. В монгольский же период рельефнее наметилось и обособление духовенства от других сословий, и выделение его в отдельное сословие — духовное, которое, как таковое, вполне сложилось в последующие периоды жизни духовенства. Выделение духовенства из других сословий происходило постепенно и естественным путем. Духовенство более других сословий учило своих детей Священному Писанию и порядку отправления церковных служб, а потому именно в семьях духовенства всегда было наибольшее число кандидатов в священство. Поэтому после смерти отца выбор мирян останавливался преимущественно на сыне. На юге России было даже как бы узаконено, что священник свое место сохраняет за нисходящим потомством, причем в жалованных грамотах оговаривалось, что в случае малолетства детей и внуков вместо них и до достижения ими соответствующего возраста служение может совершать наемный поп. Затем, в ханских ярлыках и в грамоте Василия Дмитриевича митр. Киприану устанавливается коренное различие между братьями и детьми духовных лиц, живущими вместе с последними или отдельно от них. Последние должны были платить дань, тогда как первые приравнивались к духовенству и были свободны от дани. Такое различие говорит уже о полуоформившемся представлении о духовенстве как о сословии. Еще определеннее говорит в этом направлении постановление Стоглавого Собора: «который поп или дьякон овдовеет, а будет у него или сын, или брат, или зять, или племянник, и на его место пригож, и грамоте горазд и искусен, то его в попы на место поставити». В противоположность низшему духовенству материальное положение высшего духовенства не заставляло желать ничего лучшего. Так, митрополиты имели громадные земельные наделы, напр. московские — более 100 тыс. десятин, от поставления епископов им шли ставленные пошлины и дары от поставленных и их епархий. При поездке митрополита духовенство платило подъезд на содержание его со свитой и дары; ему же шли судные пошлины с мирян и с духовенства. Такой же характер носило положение и других архиереев. Их доходы меньше, но все-таки значительны и столь же разнообразны. Положение высшего духовенства в этот период продолжало оставаться столь же почетным и высоким, как и в первый, домонгольский период. Высшее духовенство — епископы и митрополиты — помогало светской власти при ее сношениях с татарами, при ближайшем участии духовенства писались княжеские грамоты, начинавшиеся словами «по благословению отца нашего митрополита» и скреплялись митрополичьей подписью и печатью; митрополит разбирал ссоры князей, перед ним они заключали договоры между собой. Особенно высоко было положение новгородского архиепископа. В новгородских грамотах имя его стояло всегда первым, без его благословения вече не могло ни начать войны, ни заключить мир; он был судьей на вечевых распрях и мирил враждующих. Но к концу монгольского периода привилегии высшего духовенства заметно сокращаются, что объясняется возвышением власти Московского князя. В льготных грамотах митрополитам предоставляется уже меньше прав по сравнению с древними уставами и ярлыками. Так, в грамоте Василия Дмитриевича митр. Киприану, 1404, ставятся уже ограничения относительно подсудности церковных людей и относительно освобождения от податей людей, живущих в вотчинах митрополита. Попович, отделившийся от отца, выходит из-под власти митрополита и становится человеком вел. князя. В своем отношении к митрополитам вел. князья часто стараются проявить свое преимущество и власть над ними. Иван III за неподчинение и самостоятельность едва не отказал митр. Терентию в кафедре, а Василий III заточил в монастырь митр. Варлаама. При Иване IV митр. Филипп умер насильственной смертью, и высшая церковная власть не смогла опротестовать такого явного нарушения канонических правил, как женитьба Ивана IV в 6-й раз. При Василии же III и Иване IV нарушается обычай утверждения вел. князем выбора церковного собора. И тот и другой иногда назначают митрополитов самостоятельно, руководствуясь лишь своим желанием. В монгольский период совершилось подробное разграничение областей ведения духовного и гражданского судов. Судебниками Ивана III и Ивана IV, а также Стоглавым Собором окончательно утверждена неподсудность духовенства мирскому суду по всем делам, причем по уголовным делам духовное лицо подчиняется светскому суду лишь по снятии сана. Духовному же суду подчинены были и светские лица духовного ведомства. По искам посторонних к лицам духовного ведомства действовал смешанный суд — из органов духовных и светских. В 1589 учреждено на Руси патриаршество, и с этого года начинается третий период в жизни духовенства — патриарший, продолжавшийся до 1700, когда по воле Петра I патриаршество было уничтожено. Патриаршество не являлось расширением духовной власти. Патриаршество отличалось лишь большим внешним блеском, но власть патриарха не была шире, чем власть прежнего митрополита. Как и митрополит, патриарх избирался собором русских епископов и утверждался царем. Но выборы в патриархи Иова, Филарета, Никона и др. свидетельствовали о том, что желание царя в деле избрания имело главное и решающее значение. Смутное время, когда патриарх и духовенство приняли в политической судьбе страны самое близкое участие, было моментом высшего развития патриаршества, и при патриархе Филарете его власть была равносильна царской. Что касается патриаршества Никона, то еще большее усиление его власти не представлялось исторически естественным явлением, а было лишь следствием особого расположения и доверия к нему царя. Как бы случайны, однако, ни были обстоятельства, способствовавшие возвышению патриарха, но его влияние и значение в делах общегосударственных существенным образом отразились на положении иерархии и духовенства. В царскую думу и на земские соборы вместе с патриархом приглашаются архиереи. В городах воеводы в трудных случаях советуются с архиереями. Чувствуя силу владык, к ним обращаются и миряне, ища в них поддержку от притеснений приказных. С возвышением власти патриарха, а вместе с этим и с увеличением значения епископов, в значительной мере возросло и материальное благосостояние высшего духовенства. При патриархах церковный суд сделался независимее, но круг ведения его не расширяется. Однако по вопросу о подсудности между ним и светскими судами происходят частые столкновения. В 1625 патриарх получил от царя грамоту, по которой монастыри, церкви, церковные люди и крестьяне патриаршей области подчинены по всем делам, кроме уголовных, суду патриарха. В делах же с посторонними духовенство являлось перед тем судом, которому подчинен был ответчик. Кроме патриарха такие же грамоты получили новгородский и вологодский архиереи, но остальные придерживались прежнего порядка вещей. Поэтому в 1649 был учрежден особый Монастырский приказ, который представлял собою орган государственного суда над духовным ведомством. Учреждение Монастырского приказа, равно как и издание Уложения Алексея Михайловича (1649), свидетельствовали о стремлении светской власти сузить размеры применения церковного суда, и как противовес этому стремлению в 1653 была издана патр. Никоном «Кормчая». В 1667, благодаря протесту Никона, собором была снова признана независимость духовенства и всех людей духовного ведомства от светского суда не только по гражданским делам, но и по уголовным. Собором 1675 это постановление было еще раз подтверждено, а Монастырский приказ — закрыт. Однако ввиду того, что строгого разграничения между гражданским и духовным ведомствами по-прежнему не было, правительство продолжает вмешиваться в церковные дела, тем более что и само духовенство нередко предпочитало подсудность светским судам, для чего специально испрашивало его от духовного суда. В к. XVII в. поднят был вопрос о разграничении духовной и светской подсудности по роду дел, но не встретил сочувствия у патриарха Адриана. В 1700 по его приказанию были собраны все привилегии духовенства, но это не затормозило то ограничительное направление духовного суда, которое началось при Алексее Михайловиче и закончилось Петровской реформой. Одновременно с вопросом об ограничении церковного суда правительство в этом периоде занято было ограничением церковного и монастырского землевладения, которое начинает его сильно беспокоить. По подсчету Г.К. Котошихина, в сер. XVII в. церковь имеет 118 тыс. дворов, а по словам иностранцев, у духовенства в это время сосредоточена одна треть всей земли государства. Уложение 1649 запретило дальнейшее увеличение церковных вотчин; церковные слободы возле городов, владевшие промыслами и не несшие повинности, были отписаны от церквей. На монастырские вотчины были увеличены сборы полоняночных, ямских и стрелецких денег, в них же посылались на прокормление инвалиды, солдатские вдовы и сироты. В 1678 наконец делается распоряжение о производстве полной переписи церковных имений. Реформа Петра Великого завершает это дело. Замещение причтовых мест производится по-прежнему путем выбора кандидата прихожанами, и этот порядок приводит к большому и ненужному увеличению причтов. В это время в некоторых приходах число священников достигло 14, и редкий приход не имел двух священников. Чтобы прекратить продолжающееся перепроизводство причтов, архиереи учреждали контроль над выборами, акты которых скреплялись т. н. десятниками, назначаемыми из духовных же лиц. Вместе с тем увеличены требования, предъявляемые к кандидатам на священнические места при их испытаниях. Но указанные меры не искоренили зла, т. к. благодаря подкупу всегда было возможно устранить препятствия. Поэтому число бесприходных и «крестцовых» священников увеличивается. Последние являлись большим злом на Руси в смысле понижения авторитета духовенства. За деньги «крестцовое» духовенство могло венчать какие угодно браки, покровительствовало раскольникам и т.д. Вредное влияние выборного начала сказалось и в другом отношении. Вследствие увеличивающейся конкуренции выборы превращаются в отдачу с торгов прихода. Священником делается тот, кто меньше возьмет с общины. Поэтому священник для прихода является арендатором, наемником, который смотрит на свое место, как на временное, и мечтает перейти на другое, более доходное место, или уйти на крестец. Иногда священники заключают с общиной договор на владение прицерковной землей не только пожизненно, но часто и потомственно и, таким образом, из арендаторов превращаются в собственников. Ясно, что при таком положении дела авторитет и положение священника в общине не могли быть высокими. Возросшее число приходов и непропорционально увеличившееся количество при них священников требовало и увеличения сумм содержания. Однако в этом периоде с особенной ясностью обнаружилось как раз обратное. Увеличились расходы духовенства и сократились его доходы. Прежде всего очень неустойчивым оказалось землепользование низшего духовенства. С этой целью в 1620 было сделано распоряжение об отводе при переписи каждой церкви от 5 до 10 десятин отцовской земли «в поле». Но затем указами 1632 и особенно 1676 правительство, наоборот, издает запрещение собственникам дарить и завещать церквам земли, и хотя в следующем, 1677, это запрещение было снято, но оно уже в достаточной мере подорвало материальное положение духовенства. Затем постановлением Собора 1667 приходским церквам было запрещено владение лавками и торговля. Наконец, по указу 1669, сократился ружный доход духовенства от казны. С другой стороны — увеличились сборы в пользу государства, в архиерейскую казну и на архиерейских чиновников. Эти сборы были особенно тяжелы вследствие тех злоупотреблений, которые производили сборщики — архиерейские чиновники, что в свою очередь повлекло передачу сборов с духовенства в руки духовных лиц (1676). Собор 1681 постановил закрывать небольшие скиты и отдал преимущество большим общежительным монастырям. Пострижение производится после продолжительного испытания и только в монастырях. Запрещено было постригать от живых мужей и, наоборот, уменьшено количество мирян, проживающих в монастырях, и т.д. Выделение духовенства в отдельное замкнутое сословие продолжает совершаться и естественным путем — в силу сложившегося обычая, и путем законодательным, так что к эпохе реформ Петра Великого оно представляло собой сословие сложившееся, с определенной физиономией. Сельское духовенство, в силу материальной необеспеченности и приниженности (и светская, и духовная власть все время на него смотрели только как на податную, тяглую силу), в силу необразованности и в силу условий получения места (дети в ожидании места живут без дела при своих отцах и не идут ни на какую службу), к этому времени сложилось в малодеятельное, неэнергичное, забитое и терпеливое ко всем бедам сословие. В XVIII в. продолжается ограничение компетенции духовного суда, подчинение духовенства во многих случаях гражданскому суду и выяснение положения и прав духовенства как сословия. Так как высшее духовенство противилось реформам Петра, то в 1700 было уничтожено патриаршество, и с этого года начинается следующий, четвертый, период в его жизни. В 1701 был восстановлен Монастырский приказ, с правом разбирать иски церковных крестьян и служилых людей. Дела политические и уголовные по отношению к духовенству находились в ведении Тайной канцелярии и Юстиц-коллегии. В делах тяжебных духовенство тоже не было подчинено духовному суду. В 1721 с учреждением Священного Синода и с переходом Монастырского приказа в его ведение миряне духовного ведомства делаются подсудными опять духовному суду. Св. Синод является средоточием патриаршей власти и власти прежних русских церковных соборов. Синод, в противоположность патриаршеству, является одной из составных частей государственного строя. При Синоде состоит «око государево» — обер-прокурор. Члены его приносят присягу и дают обещание стоять на страже государственных интересов. Синод же избирает кандидатов в архиереи, которые утверждаются государем. Архиереи должны были давать подробные отчеты Синоду. Петр I старается урегулировать церковное землевладение. Церковные вотчины подчиняются контролю государства. Архиереи и монастыри устраняются от управления своим хозяйством. Им выдается определенное жалованье, а излишек от этих сумм поступает в казну. К Монастырскому приказу правительство обращается за деньгами на государственные нужды, монастырям правительство старается привить благотворительный по преимуществу характер, с каковою целью при них строятся богадельни, куда определяются инвалиды, нищие и т.д. С другой стороны, правительство стремится сократить число монастырской братии. В прибавлении к Духовному Регламенту вводятся ограничительные правила пострижения в монашество. В 1721 делается распоряжение постригать только на вакантные места, для выяснения которых делается перепись. Затем монахи прикрепляются к тому монастырю, за которым записаны по переписи Монастырского приказа. Этим стремились достигнуть ограничения бродяжничества монахов, которое к тому времени приняло крупные размеры. В конце царствования Петра I церковные вотчины были освобождены от контроля государства и опять всецело перешли в ведение духовной власти. Но поборы с них не прекращались и особенно увеличились при Бироне, который назначил даже специальный сбор с архиерейских домов на содержание конских заводов. Церковные вотчины все более и более беднеют, и за ними накапливаются большие недоимки, для взыскания которых посылаются воинские команды. Петр III решил отобрать церковные вотчины в казну, что и было выполнено в 1764 Екатериной II. За архиерейскими домами и монастырями было оставлено некоторое количество земли и угодий, подворья и загородные дома. Все же громадное количество земли перешло в казну, и взамен отобранной земли монастырям и архиерейским домам было положено определенное содержание. Позднее это распоряжение было распространено на Малороссию. При Анне Ивановне были подтверждены указы Петра I об уменьшении числа монахов. В 1734 была сделана перепись монахам, и постриженных неправильно расстригали и отдавали в солдаты. Число монахов сделалось ничтожным. Гонение на монастыри прекратилось при Елизавете Петровне, которая относилась к ним с большою любовью, и в 1760 принятие монашества было разрешено всем. При Екатерине II опять принимаются меры к сокращению монастырей. Вводятся монастырские штаты, новые монастыри можно строить только с разрешения верховной власти. При Павле I и Александре I монастырские штаты расширяются и количество черного духовенства увеличивается. Монастыри получают некоторые льготы. К 1801 монашествующие священнослужители, а к 1811 и простые монахи свободны от телесного наказания. Замещение мест белого духовенства в этом периоде производится различными способами: при помощи выборов, наследственного получения места и назначения местным архиереем. Однако в XVIII в. наследственный способ замещения мест становится самым распространенным и употребительным. С одной стороны, тяглые сословия неохотно освобождали своих членов и разрешали им переход в духовенство, а дворянство считало унизительным для себя идти в духовные, с другой — государство требовало от лиц, ищущих места в церковном причте, специального духовного образования, духовенство же имело готовый штат своих детей, подготовленных к этой деятельности. Поэтому свобода выбора, во-первых, стеснена, так как если бы прихожане и хотели, то на священническое место не могло попасть лицо неученое, без богословского образования. Во-вторых, прихожане, желая проявить свое право выбора, все-таки по необходимости должны были обращаться к духовенству и представлять кандидатами детей священников. Правда, Регламент подтверждает право выбора прихожан, но уже по другим мотивам, именно с целью недопущения в духовенство тех, кто хочет лишь освободиться от воинской повинности, так как представлялось, что челобитная прихожан есть достаточная гарантия против обмана. Однако Регламент же требует, чтобы епископ производил испытание ставленнику и решал вопрос о его пригодности для занятия священнического места. В 1722 были изданы правила для приходских выборов. По ним доступ к духовным должностям для лиц недуховного звания сильно затруднен. Хотя в Духовном Регламенте и осуждается наследственная передача должностей, но указ 1722 признает ее. Вследствие этого указа церковные места являются собственностью семьи и переходят по наследству. Духовные власти были тоже против выборного начала (митр. Платон Левшин). Наконец, при Павле I, когда в бунтах крестьян были заподозрены и духовные, Святейший Синод, согласно сделанному ему правительством предложению, распорядился о том, чтобы назначение на священнические места зависело от епископального начальства. Принималась во внимание гл. обр. аттестация училищного и семинарского начальства. Таким образом, в назначении священнослужителей пришли к способу, изложенному в 70 и 76 статьях Устава духовных консисторий. Обычай наследственности духовных мест просуществовал до 1867. Параллельно с обособлением духовенства увеличивалась и замкнутость духовных школ. Что касается состава духовенства, то в этом направлении долго не могли прийти к определенному заключению. Напр., церковнослужители долго не считались духовными лицами и при Петре I обязаны были брить бороды. Чтобы определить состав сословия, правительство нашло необходимым издать штаты (1718 — 22). Эта мера как раз совпала с ревизией, по которой духовенство, найденное на действительной службе, и его потомство должны дать единственный только контингент для замещения церковных должностей. Положение же оставшихся лишними было очень тяжелое, так как для них не было выхода в другие сословия. Екатерина II разрешила детям духовенства поступать чиновниками в наместнические канцелярии. Затем дано было разрешение на поступление в купечество, в крестьянскую и в военную службу. При Павле для выхода из духовного сословия были сделаны опять ограничения, но затем, в следующие царствования, последовал ряд мер к уничтожению замкнутости духовенства, закончившихся законами 1869 и 1871. С другой стороны, вместе с замкнутостью духовенства как сословия установился и строгий взгляд на оставление духовного сана. И этот вопрос прошел длинный путь колебаний. Петр I отнесся снисходительно к оставлению сана и выход вдовых священников даже поощрял. При Павле I свобода выхода была стеснена. При Александре I увольнение из духовенства зависело от согласия Синода. При Николае I в 1830 — 48 создались те ограничительные условия выхода, которые, в общем, просуществовали до начала XX в. При определении прав духовенства правительство, начиная с Петра I, рассматривает его как сословие привилегированное. При Петре I оно освобождено от подушного оклада и рекрутства. В царствование Елизаветы Петровны оно получило привилегии по суду. При Екатерине II поднят был вопрос о сословном положении духовенства, причем она хотела отнести священников к среднему роду людей, против чего энергично возражал митр. Гавриил, требовавший уравнения духовенства с дворянством. Вопрос определенно не был решен, и духовенство осталось вторым сословием после дворянства. В 1767 Синод запретил духовным судам телесное наказание священников, а в 1771 распространил запрещение и на дьяконов. Но по светскому суду духовенство не было освобождено от него. Окончательное освобождение от телесного наказания духовенства состоялось при Александре I в 1801, а в 1808 оно было распространено и на их семейства. Наконец, эта льгота была предоставлена в 1862 церковнослужителям. При Павле I на духовенство было распространено право получения орденов и знаков отличия. Это право важно потому, что награждение орденом давало право на получение потомственного дворянства. В 1860-х духовенство достигает наибольшего расцвета, так как, с одной стороны, с падением крепостного права пала и его зависимость от помещиков, а с другой — оно получило право гласного обсуждения своих нужд на съездах и т.д. Что касается материального положения, то со времен Петра правительство стремилось к более устойчивому обеспечению духовенства. Так, Регламентом отменялось собирание за требы, а взамен проектировался определенный взнос на содержание причта с каждого приходского двора. С 1765 началось общее межевание земли, из которого на сельские церкви приходилось по 33 десятины. В 1791 было положено начало пенсионному капиталу для духовенства. При Александре I возбуждался вопрос о казенном жалованье духовенству, но за недостатком средств не был решен положительно. Казенное жалованье назначается священнослужителям, начиная с царствования Николая I, и при Александре III расходы на него составляли 6 млн. руб. Затем забота об обеспечении причта отчасти возлагается и на приходские попечительства и братства, положение о которых было издано в 1864. В 1866 вышли временные правила о пенсиях духовенства, действовавшие до издания пенсионного устава в 1903. Ряд этих мер более или менее упорядочил материальную сторону жизни духовенства, но, как понятно, не решил вполне вопроса о постоянном обеспечении духовенства, так как в н. XX в. около 10 тыс. причтов совершенно не получали содержания из казны.
П.П.
|
|
